Макс задумался и не заметил, как приоткрылась дверь и в палату вошел Званцев – он приезжал в больницу раз в неделю.

– Я слышал, тебя скоро выписывают? – спросил Илья, выкладывая на тумбочку гостинцы.

– Ну да, тут сделали все, что смогли. Теперь надо восстанавливаться.

– Восстанавливаться ты будешь сначала в Москве, потом в Израиле. Там очень хорошие специалисты. Лучшие, что мы смогли найти. Я все организую, так что не беспокойся.

– И ты за все заплатишь, – сказал Макс. Это был не вопрос, а констатация факта.

– Ты возражаешь? – поднял брови Илья.

– Да нет. Ты же босс. В смысле, хозяин – барин.

– Это верно. Но и друг тоже.

– Ага, подружился лев с ягненком, – пробормотал Макс.

– Я так понимаю, ягненок – это я? – спросил, усмехнувшись, Илья.

Макс, не выдержав, фыркнул. Они смеялись, глядя друг на друга, потом Макс протянул руку:

– Спасибо, друг!

Илья торжественно произнес, глядя Максу в глаза:

– Я твой вечный должник. Ты спас жизнь Лине. Нам никогда с тобой не расплатиться.

Макс смущенно пожал плечами и отвернулся.

– Кстати, о Лине! – сказал Илья, доставая очередной пакетик. – Почему ты не хочешь ее видеть?

– Ей вредно волноваться, раз она беременна. Придет, будет переживать.

– Только это? Макс?

– Ну, хорошо, хорошо. Да, мне стыдно смотреть ей в глаза! Потому что я виноват.

– В чем?

– Во всем! Она же мне еще в Екатеринбурге намекнула, что у нее проблемы! А я не вник. И тебе не доложил. А потом вообще лоханулся – перепутал выходы, время потерял. И вон что вышло.

– Как же вы мне оба надоели, – вздохнул Илья. – Ты себя винишь, она – себя. Давайте постановим, что во всем виноват я, и на том успокоимся.

– Да ты-то при чем?!

– Ну как же! Я взял тебя на работу, я женился на Лине, я не обратил внимания на ее озабоченность…

– Допустим, на работу меня еще Старик взял. А насчет женитьбы… Почему-то мне кажется, что у тебя и выбора не было, а?

– Это верно, – рассмеялся Илья. – Она меня железной рукой привела к алтарю.

– Ладно, пусть приходит, – сказал улыбающийся Макс. – Только чтобы не ревела!

– Это уж как получится. Нет, она сейчас получше, хотя капризничает вовсю: то ей хурмы хочется, то пряников, то еще чего. Нашел хурму эту, провались она, не сезон же! Привез, посмотрела, понюхала… Не такая!

– Да, брат, это дело тяжкое. Моя-то не особенно капризничала. Но подсела на лимоны, представляешь? Прямо так ела! Кусает и жует с кожурой. У меня скулы сводит, а ей хоть бы что!

– Скажи, а ты… Она без тебя рожала?

– Еще не хватало – со мной! Я ж существо трепетное, сразу бы в обморок завалился. А ты что, хочешь присутствовать? Герой! Точно, лев.

– Я-то хочу, а Лина ни в какую. И не объясняет ничего. Я и так, и эдак. Потом отступился, уж больно расстраивается.

– Женщины непостижимы.

– Это точно.

Тут как раз вошла одна из таких непостижимых женщин – Лия. При виде Ильи она так и просияла:

– О, благодетель наш здесь!

Она знала, какую программу наметил Званцев для Макса, и была благодарна. Они с Ильей готовили Максу сюрприз: в Израиль Кузнецовы должны были выехать «всем табором», сообщив об этом Максу в последний момент.

– А вот мы сейчас и спросим! – оживился Макс. – Лия, объясни «благодетелю», почему его жена не хочет рожать с ним вместе?

Илья выразительно посмотрел на Макса и показал ему кулак, но Лия только рассмеялась:

– Я плохо знаю вашу Лину, но могу предположить, что она беспокоится, как вы это выдержите.

– Я выдержу.

– Илья, не в том смысле, что вы в обморок завалитесь! Процесс родов – не слишком эстетичное зрелище, понимаете? Женщина в растерзанном виде, орет благим матом, кругом кровь и всякое такое. Ей же хочется быть красивой для вас! А какая там красота?

– Только поэтому?! Мне такое и в голову не приходило. Это же глупо. Как будто я люблю ее только «в виде красавицы».

– Так уж мы, женщины, устроены. Многие именно поэтому мужей не пускают на роды – насмотрится и разлюбит.

– Чушь какая-то…

Когда Илья ушел, Лия присела к Максу на постель. Он вздохнул и закрыл глаза, а Лия нежно погладила его по щеке:

– Ну, что ты? Все будет хорошо! Званцев же сказал, что…

– Ну, раз сам Званцев сказал! – невольно рассмеялся Макс, который слегка ревновал Лию к боссу, но никогда бы в этом не признался.

Он не замечал, как постарела и осунулась от переживаний его жена, видя все ту же прелестную Лиечку, в которую влюбился десять лет тому назад. За эти годы у него ни разу даже мысли о другой женщине не возникло, ни одного взгляда на сторону не бросил! Хотя… Была одна девушка. И один поцелуй. Но он сам переживал по этому поводу гораздо больше жены, которая все поняла и простила[6]. Лия, его трепетный олененок с глазами, похожими на осколки звездного неба! Нет, он выкарабкается, он сможет.

– Мы сможем, – сказала Лия, которая прекрасно понимала, о чем думает ее муж. – Ты же у нас бульдозер, а не человек, а я твоя боевая подруга.

– Да, – кивнул Макс. – Мы сможем.

Взял ее бледную руку и поцеловал в ладонь.

Пять месяцев спустя Илья стоял в дверях другой палаты и любовался: Лина полулежала на кровати и смотрела на экран большого телевизора, висящего на стене, – по звукам Илья понял, что это «Красотка», ее любимый фильм, который ему все же пришлось посмотреть. Он по-прежнему не видел в себе никакого особенного сходства с Ричардом Гиром, но помалкивал.

Лина расположилась со всеми удобствами. На широкой кровати вокруг нее были разложены самые необходимые для жизни предметы: бутылка воды «Эвиан», айфон, журнал Story, щетка для волос, бумажные платочки, зеркальце, гигиеническая губная помада с ароматом зеленого яблока и сами зеленые яблоки. Илья с умилением разглядывал Лину, которую не видел пять дней: он только что прилетел из Лондона и прямо из аэропорта поехал в медицинский центр, куда ему удалось пристроить жену на время отъезда. Лина, конечно, сопротивлялась, да и показаний никаких не было, чтобы лежать на сохранении, но она дохаживала последние недели, и Илья волновался. Сама Лина не волновалась нисколько. Она справилась с депрессией первых месяцев и расцвела, но донимала близких, требуя то арбуз посреди зимы, то какую-то необыкновенную селедку, которую пробовала в детстве, – ни одна из купленных не подходила. Но потом она зациклилась на яблоках, и семья вздохнула с облегчением.